Оба знака для редуцированных в имени Сьрь[г]и[ı] опознаются не вполне уверенно: и там и там это может быть не ь, а ъ. Первый знак имеет сверху очень слабо прочерченный отворот влево, а у второго имеется четкий и глубокий отворот, который несколько отличается от остальных штрихов надписи своими очертаниями — возможно, это случайная царапина. Указанные сложности затрудняют интерпретацию орфографии записи Сергия. Эта запись контрастирует с показаниями книжных памятников XI–XII вв., в которых основа имени регулярно записывается как Сер(ⸯ)ги- (Остромирово евангелие: Серⸯгꙗ 228b2, Архангельское евангелие 1092 г.: Сергиа 133v9, Минея 1096 г.: Сергıа, Сергиѥ, Сергииа 12v8, 12v11, 12v16 и др., Мстиславово евангелие: Серⸯгиа 171a25). Паерки в Остромировом и Мстиславовом евангелиях показывают, что в восточнославянском книжном произношении имя, содержавшее невозможное до падения редуцированных сочетание типа tert, было адаптировано путем вставки неорганического ь: Серьгии. При этом ъ между р и г был бы в этом слове фонетически неуместен: после слога с передним гласным и перед мягким [г’] в это время возможен только ь. Написание Сьр- вместо Сер- в юрьевской надписи можно было бы объяснить «бытовой» орфографией — в данном случае заменой е → ь. Нельзя в то же время исключать, что за возможным Сьрьгии стоит произношение [s’ьr’ьg’ьjь] и что мы имеем дело с субституцией группы tert в заимствованном имени новгородским рефлексом сочетания редуцированного с плавным. Такая субституция представлена в ряде некнижных заимствований, в частности, в названии тюленя въръвонъ (из др.-швед. narhval), встретившемся в берестяной грамоте № 1116 первой половины XII в. (cм.: Гиппиус, 2020. С. 26–27, там же о других примерах). Итак, возможная запись Сьрь[г]и[ı] может быть трактована либо как <Сьрьгии>, либо как <Серьгии> с «бытовой» заменой е → ь; запись Съръ[г]и[ı] была бы явно одноеровой (то есть использующей графическую замену ь → ъ) записью формы <Сьрьгии>; а записи Сьръ[г]и[ı] и Сърь[г]и[ı] следовало бы трактовать как <Сьрьгии> с непоследовательной одноеровой графикой. Сочетание одноеровой и «бытовой» графико-орфографических систем в одном и том же тексте представлено только в берестяной грамоте № 866, датируемой второй четвертью XII в. и, согласно А. А. Зализняку (2004а. С. 28), отражающей переходную фазу от одного принципа к другому.

‘А это писал Созонт лютый. А это писал Сергий-грабитель’.

Лестничная башня, стена, над 24-ой ступенью, 121 см над ступенью. Поверхность штукатурки с правым краем надписи утрачена. Под второй строкой надписи приписаны три или четыре глаголических буквы, не складывающиеся в слова (см.: Михеев 2012б, 85–86, № 22). 

Совокупная внестратиграфическая датировка вместе с граффито № 3, выполненным тем же почерком, что и вторая строка рассматриваемой надписи: [1160–1200]. Графика: ь → ъ <1180 (<1140) (?); А IIб «выпуклые (плосковерхие)» 1100> (<1420), Ж Iа1 «прямая звезда» <1200 (<1120), З 4 «хвост мало выступает из строки» 1100> (1100–1340), Л 1 «покрытие» <1360 (<1280), Т 2 «без боковых засечек» (1120–1300), Ꙑ Iв «низкая перемычка» 1160> (1320>).